Между тем, и существующий советский концепт национальной истории работает на национальное строительство в современной Белоруссии. Ведь именно в рамках Советского Союза под национальное строительство в союзных республиках были оформлены концепции национальной истории. Не трудно убедиться, что примененные в школьных учебниках истории Белоруссии якобы консервативные «советские» концепции национальной истории на практике работают на национальное строительство, но только не радикальными методами. Но, в конечном счете, может оказаться и так, что медленный путь будет более продуктивным по конечным результатам.
В этой связи рассмотрим начальный период белорусской истории так, как он излагается в учебнике истории Белоруссии для 6-го класса.(1)
Редактором учебника заявлен профессор Георгий Васильевич Штыхов (род. 1927) — археолог, специализировавшийся на исследовании городских центров IХ—ХIII веков на территории Белоруссии. В этой связи вполне уместна поговорка «Старый конь борозды не испортит». Если проводить аналогию между Белоруссией и Украиной, то проф. Штыхов для белорусского учебника истории — это как бы академик Петр Толочко для потенциального украинского учебника.
Применительно к начальной истории Белоруссии в учебнике Штыхова используются три известные базовые исторические концепции, возникшие до создания современного белорусского государства: балтского субстрата, древнерусского государства и древнерусской народности.
Балтский субстрат. В учебнике утверждается, что славяне были «непосредственными предками белорусов». Одновременно «восточные славяне» — это предки белорусов, русских и украинцев. Но территория Беларуси изначально была заселена «балтами» и только позднее после VI века колонизована «восточными славянами». «Произошла славянизация балтов». И одновременно — «балтизация» славян. «Славянские племена смешивались с балтами, что стало основной причиной своеобразия славян на территории Беларуси». Т. е. балтский субстрат определил этническое и культурное своеобразии белорусов — их отличие от русских и украинцев. Последовательная логика концепции субстратов предполагает, что «этногенез» на восточнославянской основе русских, белорусов и украинцев обусловлен различными субстратами, лежащими в их основе: угро-финнов, балтов и тюрок, соответствоенно. Однако в учебнике Штыхова субстратная теория излагается без решительных выводов, свойственных историкам-националистам Украины и Белоруссии. Авторы учебника намеренно делают оговорку, что субстратные особенности сводились к «некоторым» — «поначалу очень незначительным» — отличиям в языке, мифологии, быте «славянского населения белорусских земель».
Древнерусское государство. В рассматриваемом белорусском учебнике утверждается: «История Беларуси тесно связана с историей Киевской Руси, в состав которой вместе с современными белорусскими землями входили территории нынешних России и Украины». «В конце IX в. возникло Древнерусское государство, главным городом которого был Киев». В научной традиции это государство называют по-разному: «Древнерусское государство, Древняя Русь, Киевская Русь». «Древняя (Киевская) Русь — общее государство восточных славян». «Древнерусские княжества проводили самостоятельную политику, их правители враждовали между собой. Тем не менее Древняя Русь сохраняла относительное единство. Даже в период политической раздробленности земли восточных славян за границей считали единым государством — Русью». Факторами единства Древнерусского государства в учебнике Штыхова называются: единая церковная организация и единый княжеский род. «О единстве Руси свидетельствуют и многие другие факты: одинаковая хозяйственная деятельность, тесные торговые связи, схожий образ жизни, общее происхождение и историческая судьба». Надо отметить, что уже к периоду Древней Руси в тексте учебника Штыхова используется понятие «белорусские земли». «Древнерусское государство» было первой государственной формой на белорусской земле.
Древнерусская народность. С концепцией «древнерусского государства» тесно связана концепция «древнерусской (восточнославянской) народности». В учебнике Штыхова утверждается: у «восточнославянской общности» «было много общего» в культуре, быте, исторической судьбе. Древнерусская народность «стала фундаментом для трех народов — белорусского, русского и украинского». «Население Древней Руси называло себя русскими, русичами». Для народности «характерны общий язык, территория расселения, культура и прочие отличительные особенности». Под общим языком понимается и «литературный язык» «восточных славян», и разговорный язык — «в IX—XIII вв. предки современных белорусов, русских и украинцев говорили на одном языке». Авторы учебника Штыхова подчеркивают, что диалектные «особенности не имели большого значения».
Таким образом, в принципе, и концепция «древнерусского государства» и «древнерусской народности» не противоречат национальному конструированию белорусской нации. «Древнерусское государство» и «древнерусская народность» рассматривается, как своего рода «подготовительный класс» на пути к «белорусской народности» и «белорусской государственности», возникшими позднее в период Великого княжества Литовского. Минусом, с точки зрения, радикалов в национальных историографических школах Украины и Белоруссии, является то, что эти концепции исходят из идеи общности судьбы русских, украинцев и белорусов в начальный период истории.
Очевидно, что концепция «древнерусского государства» и «древнерусской народности» по мере «суверенизации» Белоруссии будут пересматриваться в официальном поле так, как они были пересмотрены уже «национальными» историками. В апреле 2017 года в СМИ прошло сообщение, что президент Беларуси Александр Лукашенко поручил «достоверно» отразить в учебниках становление белорусской государственности. Озарение Лукашенко настигло якобы после знакомства с работами, выдвинутыми на соискание Государственной премии. Главная из них — это монография «Истоки белорусской государственности: Полоцкая и Витебская земли в IX—XVIII вв. еках», автором которой является заведующая Центра археологии и древней истории Института истории НАН Беларуси Ольги Левко. Таким образом, можно ожидать, что концепции, предложенные в учебнике Штыхова будут пересмотрены.
Итак, Ольга Левко усмотрела истоки белорусской государственности не в национальной политике большевиков, а в летописном полоцком князе Рогволоде и его дочери Рогнеде и их Полоцком княжестве. Концепция Левко не оригинальна. Полоцкое направление освоено до нее.
Основным объектом атаки у Левко становятся: концепция «древнерусского государства» и «древнерусской народности». Левко утверждает: в процессе «формирования государственности» на землях восточных славян на равных участвовали три центра: Новгород, Полоцк и Киев. Логика, предложенная Левко, вполне понятна и до смешного приземлена. Новгород (с уточнением последних историографических подвижек в РФ — Старая Ладога) оставляют на счет истоков «государственности» РФ, Киев — Украины, а Полоцк — Беларуси. Левко с некоторой ревностью утверждает, что ранее «исторические процессы на территории восточных славян трактовались не в пользу белорусских земель». Т. е., если у Москвы и Киева до последнего времени были свои историографические «цацки», то аналогичные должны быть и у Минска. Иначе говоря, у Белоруссии Лукашенко должен быть свой собственный комплиментарный современной национальной идентичности начальный исторический сюжет. Левко утверждает: «Великий русский народ сформировался в равно тех же условиях и на тех же основаниях, как и два других великих народа восточнославянской общности». Но далее Левко забывает о «восточнославянской общности» и продолжает: «Нам все время навязывают идею, что была единая древнерусская народность… Но сейчас российские ученые говорят о зарождении древнерусской государственности на Новгородчине, украинцы настаивают на том, что ранняя государственность восточно-европейских славян началась в Киеве, матери городов русских. Я, как и многие мои коллеги, убеждена: была еще и третья зона формирования государственности с центром в Полоцке, что показывают и письменные источники. Археологический материал, который я исследовала, позволил убедительно подтвердить такое мнение».
Далее для Беларуси Левко придумывает «преимущество» — белорусский центр государственности в Полоцке будто бы целиком и полностью возник на местной «восточнославянской» основе, тогда как РФ и Украине с их «государственными центрами» помогли варяги, почему-то называемые Левко «викингами». Власть в Полоцке, в трактовке Левко, сформировалась на местной основе. Таким образом, начальный этап белорусской истории Левко выводит за пределы пресловутого «норманизма». Эта особенность призвана выделить белорусский центр «возникновения государственности» от «российского» и «украинского».
Но правда и то, что ссылка Левко на «археологический материал» не выглядит убедительно. Она признается: «Разработка темы викингов у нас в зачаточном состоянии. Немногочисленные следы их пребывания на территории Беларуси обнаружены. Но доказательств того, что они играли существенную роль в древней истории Беларуси, пока нет». В другом интервью белорусский археолог утверждает, что как раз на археологических раскопах Полоцка были найдены предметы «скандинавского типа». Т. е. все-таки археологические следы присутствия скандинавов в Полоцке и на территории Белоруссии есть, и Левко предлагает исследовать проблему. Своим научным козырем Левко в продвижении концепции Полоцка объявляет археологию. Однако, давно известно, что по отдельным археологическим артефактам нельзя однозначно судить об этничности носителей или о социально-политических отношениях, тем более о таком предмете, как тонкости политогенеза.
